Ты ещё не знаешь ответа?
Она – пушинка, вес которой превышает массу всего сущего,
Ибо взвешивать её будут не здесь, а там…
В те давние времена, когда ещё не было сотовых телефонов и компьютеров, Интернета и Wi-Fi, когда мышка была мышкой; а по экрану нельзя было водить пальцем, иначе он испачкается; на продуктовых рынках помидоры с картошкой, огурцы с яблоками взвешивали не на электронных весах, а на обычных, с гирьками.
На одну алюминиевую тарелку ставились пузатые грузики, а на другой размещался товар. Если носы железных уточек соединялись, то это означало, что вес определен и пора рассчитаться за покупку…
– Эй, женщина, женщина, красивая, подходи, попробуй, какие сладкие арбузы, прямо-таки как мёд, – кричит продавец Рафик на Монтинском базаре в городе Баку, зазывая к своему прилавку дородную мадам полукавказской наружности.
– «Нечады», почём? – несколько свысока спрашивает особа, медленно подплывая к горе полосатых фруктов.
– «Он гяпик», десять копеек за килограмм, дорогая! – улыбается во весь рот Рафик, сверкая тремя золотыми «фиксами». Вставные зубы были расположены гордо, не прячась, в самом центре верхнего ряда. Работа дантиста Самуила Абрамовича была, что называется, налицо – качественная и на века. Хотя прожить целый век Рафик из азербайджанского района Масаллы не рассчитывал.
Свет жгучего апшеронского солнца отразился от сверкающих поверхностей трёх произведений искусства, иначе не назовёшь, и ударил прямо в глаза покупательнице. На мгновение женщина прищурилась, то ли от потока электромагнитных частиц, посылаемых Светилом и отражаемых от зубов, то ли для того, чтобы досконально изучить предложение больно ласкового продавца. И то, и другое просто притягивало Марину Мамедовну к прилавку Рафика, словно муху на сладость.
На голову мужчины была нацеплена большая кепка, прозванная в народе «аэродромом». Белый фартук с кое-где проступающими пятнами прикрывал тёмный костюм не первой свежести. Так были одеты все продавцы на базаре, поэтому внешний вид одного из них мадам нисколько не смущал.
– Хотите на разрез? – Рафик, не дожидаясь ответа от Марины, вырезал в арбузе толстым длинным ножом четырёхугольник и одним движением вынул кусище из тела ягоды.
Ярко-красный цвет, цвет флага Советов, озарил всё вокруг. Ещё немного, и на Монтинском базаре заиграл бы гимн: «Союз нерушимый республик свободных...».
Но любознательным географам могло показаться другое. Будто из недр Земли вынули часть плоти, демонстрируя любопытной публике её кровавую истерзанную внутренность с тонкой и сладко наполненной душой.
В те времена свободные путешествия по странам мира простым смертным были запрещены. И арбуз, где-то на подсознательном уровне, напоминал земной шарик. Любая его сторона – это неизведанные места, которые желала посетить жаждущая впечатлений человеческая сущность.
– Попробуйте, женщина, – разрывая возникшую философскую ауру, продолжал уговаривать продавец. Буква «Ж» в слове «женщина» была произнесена с такой мягкостью и нескрываемой лестью, что походила на перьевую подушку, в которую хотелось побыстрее окунуться с головой. Так могут разговаривать исключительно кавказские представители сильного пола, пытающиеся склонить слабую половину человечества на свою сторону.
Экзекуция арбуза не прекращалась. От большого вырезанного куска была отделена ещё одна, более мелкая часть, которую Рафик протянул мадам на самом кончике ножа.
Покупательница не сопротивлялась струящемуся на неё напору маркетинговой энергии от масаллинского «киши», и проба состоялась.
Ярко-красный цвет арбуза не подвел, вступая в резонанс со вкусовыми рецепторами. Пьянящий сладкий аромат охватил всё тело зрелой бакинки, словно нашёптывая: «Купи меня, купи…»
Марина Мамедовна сдалась, как сдаётся несгибаемый корабль под натиском превышающих сил противника на поле боя.
– Взвесьте, – вздохнув, сказала мадам, с удовольствием отдавшись во власть победителю.
– «Баш уста», моя королева! – засуетился благородный Рафик, нисколечко не соглашаясь на роль грубого варвара, захватившего в плен несчастную заложницу. Для полноценного триумфа он, по «закону гор», должен был поставить на пьедестал свою жертву. Хотя Рафик жил в масаллинско-ленкоранской долине, горы и связанный с ними благородный закон были в самом сердце мужчины.
Арбуз тем временем перекочевал на алюминиевую тарелочку на весах. Конструкция жалобно скрипнула под тяжестью, но устояла. Две гирьки – в два и три килограмма, перекочевали на другую тарелку. Уточки, немного покачавшись, уткнулись носиками друг в друга.
– Ровно пять кило, милая, – вынимая из ножен очередной комплимент и сияя при этом, произнёс Рафик. Так могло сиять только раннее солнечное утро, разгоняя безветренную бакинскую ночь, – с Вас пятьдесят копеек…
Товарно-денежных отношений тогда никто не отменял, хотя о наступлении эры коммунизма все говорили на полном серьёзе. Слоган «От каждого по способностям – каждому по потребностям», казалось, был настолько близок, что протяни руку – и ты дотронешься до него. Отсутствие в обращении денежных купюр уж точно увидят наши дети или внуки – так думали мы, верящие в наисветлейшее будущее нашей страны.
А что люди советского прошлого были готовы положить на весы с уточками за такое – судьбы, жизни? Это было не так уж далеко от истины…
Что готов вообще отдать человек, ставя на одну тарелочку своё существование на свете, а на другую – сопротивление и борьбу с человеческой грязью?
Иногда носик уточки, отвечающий за жизнь, с лёгкостью поднимается вверх. Он понимает, что там, где Каспийское море соединяется с белоснежными пушистыми облаками, всё будет по-другому, не так, как мы привыкли видеть здесь.
И вес души на Земле в несколько грамм, там, за горизонтом, будет равен мегатоннам, перемноженным на самих себя.
– Эй, «гардаш»! Подходи, не стесняйся, сегодня мы будем взвешивать твою совесть, – улыбается продавец Рафик, переквалифицировавшийся по ходу в Бога или в Аллаха, как кому нравится…
