Рассказы

Гуляя знойными полуденными часами по утопающим в тени улочкам Праги, Фёдор Андреевич Щербина то и дело натыкался на прямоугольные, вытянутые к небу костёлы. Мода на правильные, без особой вычурности, формы зданий, которая в последнее время накрыла столицу Чехословакии, ужасно нравилась основоположнику российской бюджетной статистики ...

Многозначительное Молчание, устав от полуденной жары, медленно опустилось на летнюю веранду двухэтажного дома. Смешавшись с горьковатым запахом от дымящихся чурок, которые игриво доживали последние минуты своей жизни в огне самоварной трубы, умиротворенная сущность потянулась ...

Я в Театре вижу тень сомнений,
Любви и Разума следы
И света искры упоений,
И росчерк дивной красоты,
Что нам дана однажды Небом… ...

Жил-был Дом. Маленький, солнечный, тëплый и, по мистическому стечению обстоятельств, почему-то наделённый разумом, как и любое живое существо на планете. Он поначалу и знать не знал и ведать не ведал, что можно вот так, запросто, из сложенных друг на друга железобетонных плит, груды жёлтых облицовочных кирпичей и обычной оцинкованной крыши, стать счастливым обладателем собственного «Я» ...

Фантасмагория копалась в реальности, словно в отвратительной, тошнотворно пахнущей горе мусора. Полчища карикатурных мух кружились над этой бесформенной разноцветной массой хаоса, отгороженной от остального мироздания ржавой, местами порванной сеткой бреда. Смятые бумаги, возможно, и с гениальными, но уже никому не нужными мыслями валялись вместе с объедками алогизмов. Приведения-червяки догрызали последние кусочки истины, которые, столкнувшись с разложением относительности, превращали в грязное тряпьё людскую сущность. ...

Уцепившись крошечными ручонками за невидимые нити, тянущиеся с самых небес, полчища снежинок медленно спускались по ним, как по канатам, вниз, на землю. У каждого пушистого кристаллика за спиной висел рюкзачок, в котором он нёс душу некогда умершего человека. Так случилось, что именно сегодня свыше поступило указание на мгновение соединить несоединяемое и закрыть глаза на существование незыблемых границ между двумя мирами. Дозорные, наряженные в ангелов и демонов, демонстративно отвернулись от снежных диверсантов, преодолевающих контрольную полосу. А белые мошки ëжились и цепенели от самой мысли, что сзади находятся сгустки неизведанной энергии, впитавшие в себя переживания и эмоции множества поколений людей, живших веками на планете Земля ...

Фантазия и Талант решили сегодня немного пошалить. Развязно хохоча, они метались по огромному выставочному залу из одного угла в другой и вовсе не обращали внимания на двух пожилых женщин, вальяжно расхаживающих на поле их безумного игрища. Интеллигентно выглядевшие дамы в одинаковых синих костюмах были приставлены для наблюдения за порядком и обилечивания граждан, жаждущих лицезреть шалости невидимых сущностей. Безобразно ведущие себя чертовки со светящимися Божьими искорками на мочках ушей вместо серёг совсем распоясались, напрочь потеряв из виду берега приличия ...

«Я», осознав, что раствориться в собственном детище «Мы» – это не самый лучший из вариантов, решило не медлить, а снять отдельную, хоть и малогабаритную, квартиру. «На какую денег хватит», – подумала последняя буква в алфавите, несмотря на не самое почётное место, всё же не растерявшая окончательно частичек гордости ...

«Сглазили. Ей Богу, сглазили», – прошептал про себя Митрофан Кузьмич, распластанный в постели, прислушиваясь к полнейшей разбалансировке своего человеческого скафандра. Болело, тянуло, поджимало буквально везде, будто ранее сверхпрактичная одежда, идеально подогнанная под мужчину, стала внезапно в каких-то местах мала, в других – растянулась до безобразных размеров. Там, где ещё лет двадцать - тридцать назад явно проявлялись шашечки, как у быстроходного элитного такси, выпер кругленький животик, похожий, ну, если не на футбольный, так точно на гандбольный мяч ...

– Толян, Толян! – во всю глотку кричал Яшка, глядя вверх и стоя в самом центре одесского двора-колодца, дома которого, нахмурившись и прижавшись друг к другу плечами, стояли чётко по кругу. Они, с укором смотря на чумазого мальчишку в пыльных брюках, прямо-таки напоминали старых евреев-соседей: дядюшек Мойшу, Натана Израилевича, Гершеля и Шлëму, проживающих аккурат на первых этажах в крошечных квартирах. Их жилища были настолько малы, что нужно было обладать богатой фантазией, чтобы представить, что кто-то в них вообще может жить. Но ничем не прикрытый дух уюта, сочившийся из входных дверей, в корне убеждал сомневающихся граждан в обратном ...