И замаскирую случайности в закономерности.
Чтобы человек не скучал при жизни,
Ища смыслы и бессмыслицы там, где их найти невозможно.
Валентин лежал между ванной комнатой и спальней без Сознания, Сознание при этом считало совершенно по-другому. Оно не переставало работать, словно машиностроительный завод, получивший недавно госзаказ, производя за единицу времени запланированное количество мыслей. Наблюдая за Валентином со стороны, Сознание одновременно анализировало нестандартную ситуацию и прикидывало дальнейшее развитие событий.
Минуту назад случилось то, чего не случиться просто не могло. Всё дело было в воде, в этой обычной с первого взгляда жидкости с небольшой примесью хлорки, текущей из крана. Она бежала-бежала по трубам по всему городу и наконец достигла квартиры Валентина. Вода впопыхах влетела в жилище одинокого мужчины, как будто заканчивая последний круг в многокилометровом забеге. Немного отдышавшись, живительная влага сразу метнулась в серебристый шланг душа, чтобы через малюсенькие дырочки Ниагарским водопадом низвергнуться на голое тело Валентина Ивановича. Обдав белую кожу, лишённую даже тени загара, вода проникала в складки, в выпуклые и впалые места сорокапятилетнего мужчины, даря ему приятную тёплую свежесть. Сделав своё доброе дело и не дождавшись благодарности, вода улизнула в дырку ванны, оставляя на теле капли — множественные следы своего недавнего присутствия.
Решив, что уже пора закончить водные процедуры и приступить к просмотру телевизора, Валентин развернул своё упитанное пузико, пытаясь дотянуться до вешалки с полотенцем. Но рука, вскинутая вверх, так и застыла в виде всем известного приветствия. Вместо «хай-хай» у Валентина вырвалось «хи-хи», а затем что-то связанное с гипотетической матерью, которая, видимо, должна была материализоваться и принести, чем вытереться. Но мужчина не был экстрасенсом или магом, материальный мир был близок ему, как никакой другой. Искупавшемуся гражданину пришлось самому перешагнуть борта ванны и пуститься в дорогу — в спальню, за полотенцем.
Капли с волос на вытянутой чуть вперёд голове предательски капали перед Валентином, окропляя ему путь. Шутливо разбиваясь о жёлтый линолеум в клеточку, они успели образовать впереди лужу, соединившись друг с другом в склизкое месиво. Шаг, другой. Левая нога мужчины с пронзительном визгом взлетела вверх, отрываясь от поверхности. Увидев это, правая нога, чтобы не отстать от друга, устремилась вслед, разрезая, словно ножом, пространство коридора. Сознание, до этого пребывавшее в Валентине в нежном распаренном настроении, на мгновение замерло. Оно понимало, что состояние умиления безвозвратно закончилось и наступает череда неуправляемых событий, в которых принять участие можно лишь в роли зрителя.
Расставленные руки с голодной жадностью начали цепляться за стены, но удостоверившись, что поблизости нет выступов и опор, приступили к перебиранию воздуха, надеясь на его хотя бы секундное превращение в плотную субстанцию. Понимая тщетность усилий, голое тело Валентина начало группироваться, представляя себя резиновым мячиком на зелёном мягком травянистом поле, сплошь усеянном душистыми цветами. Но с приближением пола иллюзии развеивались, превращаясь в грубую твёрдую правду, от которой веяло холодом и равнодушием. Голова, болтаясь на туловище, как детская погремушка, вздёрнулась и приняла удар первой, встретившись с косяком двери. Далее был мрак, чёрная дыра…
Сознание отделилось от тела и встало тихо и скромно в сторонке. Тишина заботливо накрыла Валентина прозрачным одеялом, нежно погладив его по волосам.
— Всё закономерно, если Валентин жил бы не один, а с семьёй, жена или дети принесли бы полотенце, и ему не пришлось бы сейчас в одиночестве валяться в такой неестественной позе, — заговорило Сознание, почувствовав, что может, не сдерживаясь, высказывать свои мысли. При этом оно не обращало внимания на тело, в котором находилось последние сорок пять лет.
Тишина, проявляющая до этого заботу о потерпевшем, развернула свой взгляд на Сознание, решив, — кому же, как не ей, осталось заступиться за одинокого мужчину.
— Это случайность, — шёпотом заговорила она, — Валентин мог и тогда находиться один дома — жена могла бы уйти в магазин, а дети в институт.
— О чем ты говоришь, посмотри статистику, — Сознание, опираясь на свою любимую логику и цифры, продолжало, — столько таких одиноких людей вот так умирают. Кто споткнулся, кого убило током, а кто тупо утонул в ванне. И могли бы домочадцы спасти, а их нет. Всякая квартира — это сущий ад, заполненный всевозможными неприятностями.
— Если бояться упавшего кирпича, так лучше вообще не рождаться, — парировала Тишина, прислушиваясь к дыханию Валентина, — вся Вселенная построена на случайностях, и человек — это ирония судьбы, что-то где-то перепутали, и возникло двуногое, двурукое существо с тобой в черепушке, — показывая на Сознание, стоящее в сторонке, нервно высказалась Тишина. — Уж я-то знаю, долго жила, много видела. Когда тебя ещё на свете не было, я уже существовала.
— Нет, ты не права, всё закономерно и уже давно предрешено, — Сознание с видом всезнайки указательным пальцем многозначительно показало наверх.
В этот момент Валентин открыл глаза, ещё не понимая, где находится. Постепенно кадры кинохроники, прокручиваемые в мозгу, приводили его в чувство. Раздались всем известные слова, выстроенные в трёхэтажную конструкцию с узорами и завитушками.
Сознание, видя, что Валентин постепенно приходит в себя, быстренько юркнуло в голову мужчины. Тишина, поняв, что после смачных выражений здесь ей уже больше нечего делать, растворилась в клубах пара, вьющихся на выходе из ванной комнаты.
Валентин встал и побрёл, чуть шатаясь, растирая рукой красную шишку на лбу, невольно примиряя на какое-то время двух заядлых спорщиц. Зайдя в спальню, он поспешно начал одеваться. Его сейчас больше заботили не глобальные вопросы Вселенной или теория случайностей и закономерностей. Валентина беспокоили проблемы посерьёзнее. Если бы случилось что-то страшное, его обнаружили бы комично голым, а для него это было важно!
