Атлантида, обдуваемая всеми ветрами и омываемая водами Тетиса, выходила из лунной тени и медленно плыла в зону света. Она подставляла тело потоку теплоты вместе с великим множеством больших и малых островов. Покой и умиротворенность материка исчезали, растворяясь в голубом океане. Горы и равнины, искусно укутанные зелёными покрывалами листвы, питаемые кристально чистыми реками и озерами, оживали, становясь ещё сочнее и краше. Под пение птиц Атлантида просыпалась, неустанно следуя одному из основных законов природы – день сменяет ночь, а за темнотой обязательно должен наступить рассвет. Никто не вправе нарушать цикличность времени – ни Лунные божества, уступающие небосвод, ни Боги Света, восходящие над горизонтом. Так было тогда и так суждено быть в будущем.
Солнечные лучи, варясь веками в гигантском огненном ядре, устремлялись на голубую планету, чтобы исполнить священный Закон. Именно на Земле они обретали смысл своего существования и становились частью космического таинства. Извиваясь от жары, то вспыхивая в ярости, то чуть остужаясь и успокаиваясь на поверхности, лучи сбрасывали с себя оковы жёлтого гиганта, дающего жизнь всему сущему.
Один из лучей, в самом конце перелёта отделившись от собратьев, осторожно приземлился на лице всё ещё спящей Эйрен. Боясь потревожить сон, усталый от путешествия, радужный пучок света, ласково поглаживая черные с золотистыми прядями волосы, незаметно проник в сновидение девушки.
Там, в причудливых и красочных грёзах, пытаясь отыскать дорогу домой, она одиноко бродила в незнакомом городе среди загадочных и неведомых строений. На своём пути Эйрен не встретила ни одного жителя. Лишь только горячий ветер вёл себя по-хозяйски, разгоняя сухую листву по закоулкам и площадям.
Строгие серые прямоугольные дома, без изысков и роскоши, чередовались со зданиями, украшенными причудливыми балконами, напряжёнными сводами и тянущимися к небу башнями. Словно два мира слились воедино в диком танце, захватывая друг у друга пространство. Кружась и приплясывая, они расставляли повсюду своих каменных идолов, чтобы затем поселить в них жителей.
Посередине всего этого веселья тянулась крепостная стена, за которой маленькие строения и узкие улицы указывали на то, что именно оттуда зарождался город и там находилось его сердце. Волны моря, безумно похожего на Тетис, почти подступали к крепости и, казалось, благоволили ей, становясь тише и покладистей, заходя в подковообразную бухту города.
Всё это пиршество камня, солнца и ветра пугало и завораживало Эйрен. К тому же, впервые в жизни в сновидении девушка не управляла сюжетом, не была его центром, вокруг которого происходят события и меняются декорации. Будто бы кто-то вёл её по неизвестному маршруту, всё глубже и глубже погружая в призрачное царство параллельной реальности. За ней, словно собачка на привязи, следовал тот самый лучик света, напоминающий детское лицо ангела с воздушными белыми крылышками, излучающее наивность и чистоту помыслов.
Было поверье – если Атлант во сне не управляет сновидением, то высока вероятность, что душа спящего навсегда может остаться заложником грёз. Двери темницы навечно закроются, а ключи будут выброшены в пропасть. Девушка об этом знала, но ничего не могла поделать. Её хрупкие руки были не в состоянии расширить горизонты сознания и наконец овладеть ситуацией. Командам, посылаемым мозгом, не подчинялся ни один, даже мелкий, ничего не весивший камешек, лежащий на улице.
Остановившись возле высокой кирпичной башни, расположенной рядом с крепостной стеной, Эйрен вдруг заметила худощавого юношу с длинными, до плеч, русыми волосами и голубыми, по цвету моря, глазами. Он сидел возле огромного барабана, напоминающего деревянную бочку, обтянутую с обеих сторон белой кожей, и ритмично бил по нему двумя колотушками.
«Бум-бум-бум», – зазвенело в ушах у черноволосой путешественницы. «Бум-бум-бум», – проносилось по улицам города. Звук отскакивал то от одного дома, то от другого, стараясь убежать подальше от громкой музыкальной бочки, но следующий удар настигал его. Прижимаясь к земле и закрывая глаза, звук уже смирился со своей участью.
Внезапно парень прекратил бить по барабану и пристально посмотрел на девушку. От его взгляда по телу Эйрен расползлись мурашки, а сердце начало биться так часто, что, казалось, оно сейчас выскочит из груди и побежит вприпрыжку, обгоняя облетающие листья деревьев. Она захотела подойти к парню, но невидимая сила отгородила их друг от друга, будто шепча ей на ухо – «Не спешшши..., надо чуть-чуть подожжж...дать».
Странные звуки и затем гробовая тишина прервали необычный сон. Видимо, парень специально появился для того, чтобы девушка не стала заложницей города-призрака. Её душа медленно вошла в тело и заиграла радостными красками от встречи с дивным днём, украшенным воспоминаниями о волшебном сне.
– Toki Suno, Eya! Toki Suno, Ata! – произнесла девушка, глядя в узкое, вытянутое, казалось, удивленное окно. Через него можно было одновременно увидеть и зелёную равнину, и голубое прозрачное небо с висящим наверху огненным шаром. Произнесенная фраза означала:
– Доброго солнца, Эя! Доброго солнца, Ата!
«Эя» – так кратко и ласкательно звали Эйрен. Ата – имя языка Атлантов, который обладал разумом и душой, такими же, как у всех живых существ на планете.
После слов Эйрен воздух вокруг неё на несколько мгновений стал плотнее и гуще, образовывая небольшой крутящийся в разные стороны шар. В нём то и дело в разных местах начали проскальзывать искорки.
– Toki Suno, Eya! – словно эхо вернулось обратно, с такой же интонацией. Это язык Ата ответил девушке взаимным приветствием.
Язык, насчитывающий всего чуть более ста слов, был некой метафизической сущностью, сопровождающей каждого жителя. С его помощью делились впечатлениями, объяснялись в любви, обучали детей, мечтали и грустили все жители континента. Предложения и слова, словно ветки и листья экзотического невидимого дерева, обвивали тела ведущих между собой диалог Атлантов. Садовник Ата для каждой новой беседы проращивал семечко и от разговора зависело, что из него должно было взрасти.
Небольшой кустик – непродолжительное, ничем не примечательное общение. Раскидистое дерево, дающее в конце беседы вкусные плоды, – значит, встреча удалась и взаимно обогатила Атлантов.
Малое количество слов не делало сад скудным и неинтересным. Каждое дерево в нём было уникальным, корни от ствола проникали далеко в глубину почвы и питались струящимися по подземным ручейкам истинами.
Язык природы был един, а значит, то, что он описывал, не давало поводов для разного понимания окружающего мира. Раздора и вражды между Атлантами практически не было, а благозвучность и музыкальность слов позволяла говорить, словно петь. Петь добрые и счастливые песни об океане Тетис, о солнце, о садовнике Ата, оберегающем свой прелестный и цветущий сад.
«Бум-бум-бум», – даже после пробуждения Эйрен стук не прекратился. Она поняла, что звук, который раздаётся сейчас, уже проникает в комнату из родного двора. Быстро встав с тёплой постели, устланной шкурами волков, девушка выбежала из дома. Её глаза моментально отыскали источник «бум-бума». Отец, стуча деревянным молотком, заново перекладывал плоские булыжники, утрамбовывая их в песок и плотно подгоняя голыши круг другу. Присев возле родителя, Эйрен стала с интересом следить за его работой.
Двор представлял собой большую прямоугольную отрытую площадку, по периметру которой тянулись трёхуровневые дома, построенные из увесистых кирпичей. На крышах располагались круглые купола, предназначенные для ловли солнечного света и тепла. По серебристым трубам, словно по кровеносным сосудам, возникающий с помощью химических реакций эфир распространялся по комнатам, согревая и освещая пространство.
Дома так близко примыкали один к другому, что образовывали законченное кольцо. Только в двух местах оно разрывалось – там находились проходы во двор. Они были выполнены в виде длинных массивных деревянных арок. На них карабкались, а достигнув верха, извивались цветы всевозможных форм и оттенков, что создавало атмосферу праздничности и уюта.
Чуть поодаль площадки был расположен водоём с питьевой водой, в центре которого бил ввысь фонтан, напоминающий лепестки лотоса. Двор и дома были помещены в прозрачную полусферу, охраняющую жителей от холодных ветров и снежных бурь, что обеспечивало внутри купола стабильно хорошую погоду.
Мир у Атлантов сочетал сверхвысокие технологии и обыкновенный ручной труд. Это было сделано специально, чтобы цивилизация не погружалась в прогресс с головой, а оставляла ниточку, которая тянулась бы сквозь тысячелетнюю историю, когда жизнь на планете ещё не была так развита. Наличие больших и дружных дворов – это тоже дань традиции, которая укоренилась среди Атлантов. Существовал негласный обычай – выходить по вечерам во двор, садиться на скамейки и беседовать на различные темы. Эйрен нравилось это время, а еще больше она любила помогать отцу во всевозможных строительных работах. Но сейчас он почему-то не звал её, а только улыбался дочке, продолжая ремонтировать площадку.
Девушка, закусывая губы, так начала теребить свои роскошные золотисто-медовые бусы, подаренные отцом, что в какой-то момент они рассыпались во все стороны. Эйрен кинулась их собирать.
– Не поднимай, не надо, я подарю тебе ещё, – мужчина остановил дочку рукой и ласково обнял её за плечи, – пусть бусины так и останутся лежать под камнями, это будет нашей маленькой тайной. Девушка немного расстроилась, но не подала виду. Видимо, отец знал что-то, чего не знала она.
– Когда я умру, твой муж будет заново перестилать двор, поднимет камень, увидит находку и спросит тебя о ней, – сделав небольшую паузу, он продолжил, – а ты вздохнешь и вспомнишь обо мне.
– Не говори так, отец! Ты будешь со мной всегда! – повысив голос, почти прокричала Эйрен.
Мужчина вздохнул и ещё больше прижав её к себе, почти шепотом сказал:
– Две трети моей жизни прожиты, а у тебя она вся впереди. Когда Небожители заберут меня туда, – он показал пальцем в небо, – я буду помнить о тебе...
Идиллию дочки с отцом ненадолго прервали трое младших братьев. Они с криками выбежали из дома и, опережая друг друга, полетели вниз по склону к водам Тетиса. Их ноги почти касались земли, тела были чуть наклонены вперед по направлению полёта, руки широко расставлены. Так мальчишки представляли себя вольными птицами, летящими в неизведанные дали.
Это умение передалось Атлантам от далеких предков, вышедших из моря. Они называли их Богами, считали всемогущими и справедливыми. Во время напастей было принято взывать к ним, прося помощи, а в часы радости – воздавать хвалу. От Богов Атлантам перешли способности внутренне чувствовать природу, слышать дыхание Земли и жить в гармонии с окружающим миром.
– Почему же тогда Боги, благосклонные к нам, не сделали так, чтобы мы жили вечно?– продолжила разговор Эйрен.
– Всё в мире имеет свое зеркальное отображение, – отвечал отец, – белое и чёрное, верх и низ, мужчина и женщина, жизнь и смерть. Это Правило, на котором держится наша Вселенная и даже Боги не в силах пойти против этого распорядка вещей.
– Зачем мы тогда боимся смерти? – не успокаивалась дочка.
– Смысл в том, что без страха мы потеряли бы нашу сущность, – спокойно объяснял мужчина, – Боги оставляют для нас что-то в тайне, под завесой неизвестности, а того, что скрыто, – суждено бояться.
– Скажи, но, если мы все когда-нибудь умрём, в чем же тогда смысл жизни?
Отец улыбнулся, на этот вопрос у него уже не было ответа. Старея, он сам постоянно задумывался об этом. Стараясь быть честным с дочкой, он продолжил:
– Эя, меня так же, как и тебя, многое волнует, но пока я блуждаю во тьме. Когда ты достигнешь моего возраста и тебе откроется книга сомнений и поиска, возможно, ты найдешь то, что ищешь. А сейчас пойди искупайся с братьями. Я же пока продолжу свою работу, – мужчина, думая о чем-то своём, посмотрел в сторону моря и устало вздохнул, – Видимо, смысл моего существования сегодня – закончить ремонтировать двор…
Эя знала о существовании упомянутой отцом книги. Она не была мифической прихотью взрослых, не желающих отвечать на трудные вопросы молодёжи. Скрижали с нанесённым на металлическую основу текстом хранились в самом центре материка в главной библиотеке Атлантов. В книге не было ни одного ответа. Она состояла лишь из вопросов, которые были построены так, что читающий мог сам прийти к пониманию волнующих его тем.
В книге было четыре главы. Каждая помогала находить свое «Я» внутри себя и во внешнем мире. Первая была посвящена мудрости и логике. После её прочтения уходили печаль и грусть. Вторая задавала вопросы о справедливости и искала лекарство от наслаждения. Третья – погружала в состояние умеренности и скромности, отвергая внутреннюю распущенность и вожделение. И, наконец, четвертая глава позволяла преодолеть страх и обрести смелость. Книга была для Атлантов священным писанием, оставленным Богами в дар жителям Земли…
Эйрен после разговора с отцом в задумчивости полетела вслед за братьями, мысленно преодолевая гравитацию Земли.
По обыкновению, каждое утро девушка здоровалась с Тетисом, как с давним другом. И в этот раз, приближаясь к голубым пенистым волнам, она поприветствовала океан. Сегодня он показался ей хмурым и грустным, внутри него зарождалась необъяснимая тревога. Горизонт затянулся тёмным покрывалом, через которое почти не пробивался свет.
У Эйрен к Тетису отношение было двоякое. С одной стороны, Эя любила и чувствовала его. Океан своими безграничными просторами, мощью неисчисляемого количества воды давал ей силу и наделял разум мудростью. Когда голубой гигант, словно ласковый тигр, мурлыча, тёрся об ноги Эйрен, обволакивая их теплотой и нежностью, он вселял в её сердце покой и безмятежность.
Даже во время волнения, когда высота волн превышала в несколько раз рост самой девушки, Тетис не пугал её, а лишь веселил, будто заигрывал и дурачился.
В часы уныния, когда Эйрен хотелось с кем-то поделиться и рассказать о самом сокровенном, терзающем душу, он часами молчаливо слушал, подбадривая и шепча подруге слова поддержки шелестом волн, сползающих по мелкой гальке.
Однако Эя, в то же время, не могла простить океану потерю любимого дедушки Ми, который был рыбаком. Несчастье произошло несколько зим назад…
С рассветом дедушка выходил в море на большой деревянной лодке. Серые паруса раздувались, пытаясь пошире и покрепче обнять порывы солоноватой воздушной массы. Полотнища, сливаясь воедино с ветром, уносили судёнышко в открытое море навстречу неизвестности.
По вечерам Ми плёл рыболовную сеть из тонкой кручёной прозрачной нити, напевая себе под нос старинную песню. Ячейка за ячейкой, ячейка за ячейкой – паутина становилась всё шире и шире. Теперь ею можно было поймать много рыбы.
Эйрен, следя за дедушкиными руками, которые так ловко завязывали узлы, входила в сладостный транс, наполненный уютом и душевной теплотой.
Ми был молчалив, он попусту не растрачивал эмоции. Эя, видимо, по характеру пошла в него. Ей комфортнее было находиться в одиночестве. Порою, забравшись с ногами на стул, она могла часами ни с кем не разговаривать, уносясь в своих мечтаниях далеко от дома. У Эйрен и дедушки была незримая связь, будто две души были соединены единой сетью.
И вот однажды Тетис забрал у неё Ми и уволок в тёмную пучину своего царства. Девушка помнила этот день как сейчас. И последний поцелуй в темечко, и рыдания бабушки, и потерянный взгляд отца, с надеждой всматривающегося в бескрайную даль океана.
– Что же ты наделал? – прошептала она тогда, услышав прискорбную весть.
Эя сидела на круглом валуне возле Тетиса и вспоминала Ми. Вдруг поднялся небольшой ветерок и песок возле берега, до этого лежащий мирно и спокойно, взлетел с места, будто ужаленный. Крутанувшись по спирали и продемонстрировав акробатический кульбит, он, фыркнув во все стороны своими песчинками, как ни в чём не бывало опять улёгся греться под лучами солнца.
Некоторые самые отчаянные крупинки песка в момент всплеска эмоций всё же попали прямиком в глаза Эи. Потерев с усердием веки руками и уронив несколько слезинок, она освободилась от непрошеных гостей.
Песок навеял девушке вспоминания о сегодняшних потерянных бусинах. Решив поскорее обрести новые, она устремилась на север к горе, на которой месяц назад и нашла камешки для старых бус. Уже через некоторое время Эя подлетала к цели своего путешествия.
Одинокая гора напоминала старика, присевшего отдохнуть среди бескрайней цветочной поляны. Вытянутые вверх пять пиков, словно пять пальцев, вскинутых в приветствии, говорили о том, что появления Эйрен здесь явно ждали.
Она быстро нашла расщелину, в которой была та золотисто-медовая красота. Но, увы, на этот раз ее ждало разочарование – подобных камней не было. Видимо, прошедший недавно дождь слизнул с горы последние самоцветы, оставив только серую жижу грязи и уже затвердевшие куски глины.
Но девушка не отчаялась, она продолжала поиски. Часа через два Эя натолкнулась на небольшой проход-нору, в начале которого она заметила пару подходящих камней. Просунув руку, чтобы взять минералы, она тут же её отдернула.
С шипением вскипевшей воды, широко раскрыв клюв, из норы вылезла большая черепаха – хозяйка горы. Уперевшись в край пещеры массивными передними ногами с выпирающими в разные стороны когтями, черепаха зло посмотрела на девушку. Круглые чёрные глаза, в которых можно было утонуть, не выражали ничего одобряющего.
Эя испугалась и несколько отодвинулась на всякий случай от норы. Мало ли чего, черепаха могла и укусить. В этот момент лучик света ослепил своим блеском два черных омута – глазища пресмыкающегося. Гипнотической силы было достаточно, чтобы хозяйка горы подобрела. Поза её стала не такой угрожающей, и черепаха, переваливаясь с боку на бок, побрела вниз по склону. Путь в пещеру был открыт, и девушка быстро начала собирать самоцветы.
Их было в подземном царстве достаточно, и уже скоро Эйрен, радостная и счастливая, сидела почти на вершине пятипалой горы с грудой камешков. Перебирая самоцветы в ладонях, она возносила каждую бусинку к небу, рассматривая сквозь неё солнце.
– Цок-цок-цок, – почти идеально круглые минералы, стукаясь гранями, говорили друг с другом.
– Цок-цок-цок, – словно слепой летний дождь отбивал дробь по крыше, отсчитывая время. Время, которое неумолимо неслось, не обращая внимания на благоденствие в душе Эйрен и райское блаженство вокруг.
Подняв голову, девушка заметила на небосводе маленькую чёрную точку. Она с каждым мгновением всё увеличивалась и увеличивалась. Животный страх, такой омерзительный и противный на вкус, нарастал, вселяясь в каждую клеточку организма девушки.
Земля задрожала, как может сотрясаться только одинокий листик под силой дикого ветра. Эя увидела ту самую черепаху, которая стремительно ползла вверх. Она летела со спринтерской скоростью, так быстро перебирая ногами, что песок из-под её когтей разлетался на несколько метров. Солнце, мгновение назад такое ослепительно яркое, тухло на глазах, будто прощаясь со всеми на планете.
Точка, уже переставшая быть малозаметной, превращалась в громадную глыбу серо-коричневого цвета, которая затмевала всё вокруг своей смертоносной тенью. Холод, леденящий холод исходил от громадной бесформенной массы...
Падение пришлось на бедный Тетис, старавшийся изо всех сил самортизировать и уменьшить силу удара метеорита. Но даже ему, с таким гигантским запасом воды, не удалось этого сделать. Ужасный стон вырвался из недр Земли. Волна, поднявшись на небывалую высоту, понеслась уничтожать всё на своем пути. Эйрен видела, как там, в долине, разрушился её дом и погибли родные.
Пучина с нарастающим рёвом приблизилась и к пятипалой горе. В это время лучик света, чудом оставшись ещё на Земле, стал метаться из стороны в сторону, видя, как вода подступает буквально отовсюду. Солнечный спаситель в самый последний момент с громким криком, насколько он мог кричать своими прозрачными легкими, вытянул душу девушки на поверхность.
Аморфная сущность Эи испуганно и растерянно, с трудом осознавая своё чудесное спасение, с ужасом смотрела, как физическое тело погружается всё глубже и глубже в тёмную бездну океана. Черные волосы с золотыми прядями медленно колыхались под водой, прощаясь с этим миром. В руке были крепко зажаты несколько медовых бусинок…
Так добрый и беспощадный Тетис разделил свою подругу на две части. Тело Эйрен навсегда покинуло Землю, скрывшись вслед за родными за голубыми райскими воротами, а душа пустилась в долгое путешествие по времени в поисках русоволосого парня с барабаном.
Лишь дюжина воробьёв, чирикая и перебивая друг друга, кружилась над местом, где только что случилось преображение смерти в новое рождение. Пташкам казалось, что пока они машут крошечными крылышками, Земля Атлантов всё ещё жива. Где-то ещё слышен детский смех, прилежный Ата ухаживает за садом, а ищущие познают мир, читая главную книгу в библиотеке. Но неумолимое время, не обращая внимание на желание глупых воробьёв, решило не давать себе передышку. Оно перевернуло страницу, закончив историю далёкого мира. И со скрупулёзной точностью побежало дальше, отсчитывая сначала часы, дни и года, а затем века, эпохи и эры….
Я открыл глаза. Елены Петровны уже рядом не было. Видимо, неожиданный сон сморил меня, когда мы остались одни с мадам Браварник. Не желая разрывать тонкую связь между реальностью и сновидением, я пытался восстановить в памяти то, что со мной происходило в пережитых грёзах.
Атлантида погибла на моих глазах, не оставив ничего после себя. Похоже, что Богам во чтобы то ни стало нужно удерживать равновесие на Земле. Если оно нарушается в ту или иную сторону, а изменить ничего уже нельзя, небожители разрушают мир, который сами и создали. На материке в то время было слишком много счастья, так решили они – стоящие над Атлантами...
Сегодня был воскресный день – день стихийной торговли населения, которую местная администрация пыталась загнать в более или менее цивилизованные рамки. Значит, на ближайшей ярмарке собрались, помимо массы прочих, и продавцы поддержанных книг.
Я встал со скамейки и медленно побрёл через парк к месту сосредоточения честного, а иногда и не очень, ускоренного круговорота денег и вещей в Борисоглебске.
