Капитан. Глава первая

В один из московских летних дней бодрой уверенной походкой бывший командир гидрографического судна «Михаил Пасечников» вошёл через парадный вход в научно-исследовательский институт ВНИИСтроймонтаж. Тяжёлая стеклянная дверь с жёлтым дубовым каркасом со скрипом открылась, впустив в вестибюль не только посетителя, но и полчища белоснежного тополиного пуха.

Перегоняя друг друга, семена, укутанные воздушной ватой, напоминающей снег, с порывом ветерка вероломно и вместе с тем весело влетели в здание, которое в недавнем прошлом являлось хранилищем передовой советской мысли в сфере строительства и монтажа. Постперестроечное время диктовало институту совершенно другие реалии. Руководство учреждения, сообразив, что теперь наукой сыт не будешь, быстро перепрофилировалось и теперь сдавало помещения арендаторам – коммерческим фирмам. Конечно, распределение получаемой прибыли, неожиданно свалившейся с небес, велось, опираясь на сугубо академический подход.

Тем временем непрошенный гость – тополиный пух, покрутившись в воздухе, словно на подиуме для показа мод, через несколько секунд преспокойненько и устало улёгся на кафельный пол. Поняв, что это не чернозём и взрастить побеги на плитках, выложенных уже лет сорок назад, не получится, бесформенные «Белоснежки» испуганно забились в углы. Пушинки обречённо стали ждать своей прискорбной участи быть сметёнными поутру местной уборщицей бабой Варей. Было непонятно, откуда они знали имя своего будущего палача. Видимо, вселенское информационное поле работало без сбоев, передавая от сущности к сущности данные о причинах и следствиях. Отдельными индивидуумами в нашем случае являлись тополиные пушинки. Причиной – ветер, занёсший их нежданно-негаданно на враждебную территорию, а следствием – техничка, призванная убирать и уничтожать разного рода мусор. Но такой уровень информированности для людей пока что, на границе двадцатого и двадцать первого веков, был закрыт…

Поэтому, не смотря под ноги и смело наступая подошвами лакированных ботинок на пушистые массы воздухоплавателей, капитан в отставке Виталий Аизян подошёл к посту охранника института.

Скучающая розовощёкая физиономия институтского стража Фёдора нехотя оторвалась от кроссворда. Мужчина в костюме цвета хаки медленно поднял на посетителя глаза. Они были такого же болотного оттенка, как и форма охранника. С первого взгляда стало понятно, что здесь, в вестибюле, существовал только один Бог и им был Фёдор Иванович Конюшкин. Черноволосый, невысокого роста страж порядка с дальними болгарскими кровями и румынкой бабушкой обладал в просторном холле института безраздельной властью. А она, как известно, не любит спешки. Особенно ей неприятно, когда её величество отрывают от интеллектуального занятия – распутывания словесных ребусов…

Слова по вертикали и горизонтали пересекались с пустыми, ещё не заполненными клеточками, магическим способом привлекая внимание своими географическими меридианами и параллелями. У большого любителя кроссвордов Фёдора линии из незаполненных клеточек напоминали железнодорожные пути с проложенными шпалами, по которым его сознание совершало кругосветное путешествие. Там, на газетном листе, мысли охранника никто и ничто не сдерживали. Ни низкая зарплата, ни сварливая жена, ни природная нерешительность. Конюшкина за мгновения могли окатить струи Ниагарского водопада. Он был в состоянии подняться на Эверест, покорить Северный полюс, а затем переплыть Атлантический океан и пересечь пустыню Сахара. То, о чём мечтал Бог вестибюля всю свою сознательную жизнь, он реализовывал, сидя на потёртом стуле, распутывая узелки кроссворда.

– Вам к кому, товарищщщ? – строго спросил Фёдор, поправляя свой тёмный густой чуб, который, предательски оторвавшись от основной копны волос, повис на лбу. Конюшкин намеренно вытягивал букву «щ» из слова «товарищ». Она напоминала ему острые трезубые вилы. На это крестьянское оружие можно было бы насадить любого нарушающего установленный пропускной режим. Поправив на носу очки, охранник через квадратные стёкла оценивающе посмотрел на посетителя. Стало понятно, что через пост и мышь без пропуска не проскользнёт, а тем более – целый капитан, хоть и бывший.

– Мне вот к ним, – развернувшись, гость показал на газетную стойку, одиноко стоящую в углу. Кроме неё в вестибюле не было ничего, ни одного рекламного стенда. Видимо, никто из арендаторов офисов в научно-исследовательском институте не заморачивался особой рекламой в местах своего нахождения.

В самом начале двухтысячных в почёте были другие, более прозаичные способы заявить о себе. Поэтому первопроходцы в бизнесе всегда были на виду. Они быстро взмывали вверх, на самый гребень успешности. Некоторым удавалось подняться высоко и удерживать свой корабль на плаву в бушующем море непредсказуемости. Другие, не выдержав напряжения и роста, тонули в солёной пучине. Это было время старта. Наступающий век давал возможности строить новые планы, реализовывать амбициозные проекты, не обращая внимания на конкурентов. Их практически не существовало или они были настолько маленькими, что при включении даже небольшой предпринимательской фантазии соперников можно было обойти на ближайшем повороте. Девяностые, с их малиновыми пиджаками и объёмными золотыми цепями, уходили в историю. Эра тотального контроля бизнеса государственными структурами ещё не наступила. Во власти и среди народа вера в свободную рыночную экономику с равными возможностями была всё ещё глубока.

Словно чувствуя время, пытаясь ухватиться за предоставленный шанс, одинокая газетная стойка с тремя кармашками и вставленными в них стопками изданий смотрелась торжественно и величаво. Металлическая конструкция прямо-таки выпячивала своё пузо, как будто бы заявляя: «Вот какие мы, вот какие!»

Стороннему наблюдателю могло показаться, что все газеты имели одно название. На каждой виднелась надпись большими красными буквами: «Носорог». Но если быть внимательнее и присмотреться, то можно было заметить, что в отделениях лежали разные печатные издания. Всё зависело от маленьких букв после заголовка.

В самом низу стойки виднелись газеты «Носорог для снабженца». В середине –«Носорог для руководителя», а в самый верхний кармашек было вложено несколько экземпляров «Носорога для путешественника».

Такие приоритеты в расположении напоминали карьерный путь от простого сотрудника до директора. Далее, достигнув потолка перемещения по служебной лестнице, мысли человека устремлялись к покою и созерцанию, к познанию чего-то нового и неизведанного.

На столе у Фёдора Ивановича Конюшкина лежал, понятное дело, экземпляр газеты «Носорог для путешественника», на последней странице которого был напечатан кроссворд. Фёдор, видимо, в своих мечтах решил перескочить посты снабженца, руководителя и сразу оказаться в сладостной атмосфере высшей лиги. Но ход конём всё равно оставит задницу скачущего в той, в начальной клеточке. Поэтому зависть Конюшкина никуда не делась. Она, как коричневый червь, гнездилась преспокойненько в душе мужчины. В общем, охранник не годился на роль орла, наблюдающего за происходящим сверху. Ему хорошо было здесь, внизу, в вестибюле НИИ – тепло, не дует, зарплата капает – да и ладно...

– Поконкретнее, мужчина! – стараясь придать голосу грозный оттенок, сказал охранник посетителю, показывающему на стойку. Фёдор не был глуп, он понял, что имел в виду капитан – редакцию газеты «Носорог», находящуюся на территории института. Но увеличение собственной значимости было превыше всего. Эту болезнь, называемую в народе гордыней, подхватывают все люди, поставленные вместо путевой стрелки. Не стал исключением и Конюшкин.

– Мне в фирму «Носорог», – улыбаясь, ответил Виталий. Ему приходилось встречаться по роду службы с разными кадрами, и племя охранников он знал досконально. А улыбка... Улыбка и дана людям для того, чтобы сразу, без объявления войны, класть разъярённых собеседников на лопатки. К чему теперь знать, кто сильнее? Всё становится предельно ясно.

– К «носорогам», что ли? – Фёдору, стукнувшись об улыбку посетителя, пришлось смягчить тон.

– Ага, к ним самым! – Аизян ещё раз подтвердил Фёдору цель своего визита.

– Тогда звоните: «5-15», – Конюхов развернул массивный чёрный телефон с крутящимся диском в сторону капитана.

«Трубкой такого аппарата и убить можно», – подумал Виталий.

Старый «распероженный» телефон, видимо, не менялся ещё со времён Второй мировой войны. Но пятьдесят лет для чёрного, видавшего вида «дедушки» не были помехой. Аппарат нисколечко не утратил своей монументальности и, главное, работоспособности. А ночью, при лунном свете, когда тени в вестибюле переплетались между собой в фантасмагорическом порыве, телефон напоминал Сталина с усами и трубкой во рту. Невидимая машина времени переносила всё вокруг в те непростые послевоенные годы.

Сорок седьмой, «чёрные воронки» увозят людей по ночам в неизвестность. Страх, слёзы и размазанные на пластмассовой поверхности аппарата кровавые следы. Некой тревожностью повеяло от мирного телефона, призванного соединять людей, а не вносить в их сердца ужас.

– Носорогов здесь развели, – хмыкнул в усы Конюшкин и, с сожалением посмотрев на стойку, продолжил разговор с посетителем, – вот раньше был порядок, а сейчас одни только чёрные «Мерседесы» и непонятно какие люди по территории института шастают.

Охранник явно втягивал Аизяна в разговор. Нашлись свободные уши, и Конюшкин решил на минуту отвлечься от занимательного разгадывания слов.

Капитан ничего не ответил. Хотя взгляд и остановился на Фёдоре. Виталий уже закончил крутить диск телефона и продолжительные гудки в трубке на другом конце провода вот-вот должны были прерваться.

– Да, слушаю, – ответил приятный молодой женский голос.

– Доброе утро! Мне к Владимиру Харченко, – сказал капитан, – мы договаривались о встрече. Меня зовут Аизян Виталий.

Возникло секундное замешательство. Видимо, девица в трубке не принимала решений самостоятельно.

– Тут к боссу посетитель, – услышал Аизян значительно тише. Судя по всему, секретарь советовалась с вышестоящими коллегами, прикрыв при этом трубку ладонью. Но всепроникающий звук просочился сквозь пальцы и достиг ушей капитана. Виталий понял, что там дали добро.

– Минутку, я сейчас приду за Вами, – суетливо произнёс голос, обладающий, очевидно, длинными стройными ногами и несказанно милым личиком. Так, по крайней мере, представилось капитану.

Дело было сделано, и Виталий, повесив трубку, в ожидании девушки из редакции решил подойти к стойке с газетами. Фёдор, догадавшись, что у капитана с главным из «носорогов» есть какие-то деловые отношения, решил быть не «против», а «за». И даже больше – не просто быть «за», а стать временным рекламным агентом редакции.

– Подходите, берите газету, она бесплатная.

– Да, это я уже понял, – ответил Аизян, беря в руки издание для путешественников. С интересом просмотрев несколько страниц газеты, капитан уткнулся глазами в привлекший его внимание заголовок статьи.

– Тибет, откуда растут ноги..., – прочитал Виталий вслух. Он хмыкнул, покачав головой. Видимо, Аизяна рассмешило такое начало материала. В самом центре статьи красовался карикатурный рисунок земного шара и людей на нём, разбегающихся в разные стороны из одной точки, расположенной где-то в Центральной Азии. Показалось на мгновение, что в вестибюле института возникли образы белоснежных остроконечных вершин, пронзающих небо, неспешно идущих на молитву монахов в красных одеяниях, экзотических буддийских храмов с загнутыми вверх краями крыш. Даже почувствовался холод из тех мест, тонкой струёй просочившийся в двери сквозь щели, всколыхнув пушинки московского тополиного пуха. Но, дойдя до нечёткого изображения Далай-ламы, сидящего, скрестив ноги, образы вдруг исчезли, судя по всему, испугавшись ухмылки капитана.

– Придумают же такое, – Виталий покачал головой и перевернул страницу газеты.

– Вот-вот, а в предыдущем номере было: «Летающие тарелки на службе ВВС США», – подстраиваясь под недоверчивый и саркастический тон собеседника, произнёс Фёдор, – ересь какая-то, но читать, могу сказать, было забавно.

– Вы к Владимиру Харченко?

Неожиданно в холле появилась симпатичная рыжеволосая девушка. Вероятно, именно она разговаривала с Аизяном совсем недавно по телефону.

Виталий, оставив просмотр газеты, кивнул головой.

– Пойдёмте со мной, – рыжая, улыбнувшись, махнула рукой, позвав капитана в полутёмный коридор, уходящий вглубь здания института.

– До встречи, – попрощался вежливый посетитель с охранником, последовав за девушкой…

«Пещера» НИИ постепенно поглотила стук каблучков и шаги капитана, оставив Конюшкина скучать дальше на его таком важном и ответственном посту.