Много рассказов

Хохотушка и веселушка Жизнь, с трудом нацепив на себя чёрно-белый костюм шута, бодренько скакала по огромному круглому залу, закручивая в тугие узлы потоки воздуха и поднимая с паркетного пола мельчайшие прозрачные пылинки. Они моментально взлетали к потолку, но, не найдя там утешения, медленно опускались обратно на грешный деревянный пол ...

Иногда события, происходящие с нами, кажутся простыми и понятными, словно лежащие в картонной коробке двадцать деревянных кубиков – пять по горизонтали и четыре по вертикали. Можно при желании развернуть, но всё равно, как ни крути, получается двадцать. Надпись на коробке – «Азбука», нанесённая ещё в советские времена, осунулась и стала менее заметной, словно старушка, отдавшая свою красоту беспощадному и жестокому времени. Яркие краски испарились в воздухе, и на плёнке воспоминаний осталось только чёрно-белое кино. Даже звук куда-то пропал, размашисто размазывая тишину по светлому экрану в кинотеатре ...

Уцепившись крошечными ручонками за невидимые нити, тянущиеся с самых небес, полчища снежинок медленно спускались по ним, как по канатам, вниз, на землю. У каждого пушистого кристаллика за спиной висел рюкзачок, в котором он нёс душу некогда умершего человека. Так случилось, что именно сегодня свыше поступило указание на мгновение соединить несоединяемое и закрыть глаза на существование незыблемых границ между двумя мирами. Дозорные, наряженные в ангелов и демонов, демонстративно отвернулись от снежных диверсантов, преодолевающих контрольную полосу. А белые мошки ëжились и цепенели от самой мысли, что сзади находятся сгустки неизведанной энергии, впитавшие в себя переживания и эмоции множества поколений людей, живших веками на планете Земля ...

Седьмой лежал на полу в огромном зале, яростно и учащённо дыша жабрами, глотая обжигающий и смертельный для него воздух. Его отделяли секунды от ужасного и неминуемого перехода из этого мира в подземное царство теней ...

Белоснежные паруса с жадностью заглатывали дующие с берега потоки воздуха и уверенно гнали деревянное судёнышко в открытое море. Опытные матросы с чувством глубокого достоинства деловито управляли кораблём, обходя скрытые под водой мели и пробираясь между остро выпирающими рифами ...

Что ещё надо людям? Мне, тебе, вот тому парню, спешащему на работу? Той женщине, накрывающей семье на стол? Влюблённой парочке, которая сидит на скамейке в парке и держит друг друга за руки? В небе проносится самолёт, гудя и сверкая крыльями. Он уносит пассажиров далеко-далеко, за много километров от места посадки. Скоростной поезд «Москва–Новороссийск» несётся на всех парах на юг России, везя отдыхающих на море. ...

Приложение по вызову такси, принадлежащее известной поисковой системе, радостно известило через смартфон, что серая «Тойота» с запоминающимся номером 969 уже ожидает меня на пересечении улиц Садовая и Мира. Не прошло и двух минут с момента заказа, как машина, сделав невероятный разворот прямо перед моим носом и нереально выгнув колеса, встала, как вкопанная. Прижавшись передом к земле и подняв немного капот, она будто бы выпячивала заднее стекло, на котором был наклеен довольно объёмный текст ...

Задачка со множеством неизвестных. Сколько личностей живёт в одном человеке? Одна, две… пять? С разными характерами, с абсолютно уникальными желаниями, и даже тараканы в их головах отличаются по цвету и размеру. Может быть, кто-то из них сегодня умрет, а кто-то – на радость других – родится ...

В те давние времена, когда ещё не было сотовых телефонов и компьютеров, Интернета и Wi-Fi, когда мышка была мышкой; а по экрану нельзя было водить пальцем, иначе он испачкается; на продуктовых рынках помидоры с картошкой, огурцы с яблоками взвешивали не на электронных весах, а на обычных, с гирьками. На одну алюминиевую тарелку ставились пузатые грузики, а на другой размещался товар. Если носы железных уточек соединялись, то это означало, что вес определен и пора рассчитаться за покупку ...

Кряхтя, скрутившись в три погибели, почти сидя на карточках, я смотрел в замочную скважину в старой обшарпанной двери. Куски краски отслаивались от деревянной поверхности и падали мне на кроссовки, замызгивая завязанные бантиком белые шнурки. Отвергнутая сущность краски пыталась хоть как-то остаться в памяти, а не сгинуть бесследно, растоптанная проходящими мимо людьми ...