Рассказы о добре

Пассажирский скорый поезд Баку – Москва лихо врезался в жирное, огромное тело столицы с множеством высотных домов, ветвистых дорог, больших магазинов и еще тогда, тридцать лет назад, работающих заводов. Он тащил за собой длинный хвост из пятнадцати зеленоватых вагонов, цвет которых можно было распознать с трудом из-за налипшей на них по пути грязи ...

Злость распространялась со скоростью холодного ураганного ветра, обжигающего ядовитыми иголками каждый миллиметр кожи. Она вползала ящерицей под одежду и под ней, скрываясь от яркого света, совершала свой дьявольский замысел, под громкий и безумный смех обволакивая всё вокруг в одержимом танце ...

Валентин лежал между ванной комнатой и спальней без Сознания, Сознание при этом считало совершенно по-другому. Оно не переставало работать, словно машиностроительный завод, получивший недавно госзаказ, производя за единицу времени запланированное количество мыслей. Наблюдая за Валентином со стороны, Сознание одновременно анализировало нестандартную ситуацию и прикидывало дальнейшее развитие событий. ...

Сегодня сны, словно морские волны, накатывали на моё ничем не прикрытое сознание. Они пенились, поднимая со дна детские страхи, обрывки воспоминаний и затонувшие глубоко внутренние чувства. Смешивая их в адский коктейль, грёзы выстраивались в кинематографический ряд, прокручивая пленку на уже неновом кинопроекторе, с некоторыми сломанными деталями ...

Пустота накрыла меня внезапно, без предупреждения, выбежав из-за угла. Она вытащила огромный револьвер, заряженный пустыми пулями, и – «Бах!» – выстрел. Серебристый металл с запахом оружейной смазки вонзился в моё сердце. Разорвавшись, пуля выпустила наружу миллионы прозрачных микробов, от которых веяло холодом и бездушием. Микроскопические твари вцепились в мою плоть и с победоносными криками начали целенаправленно поедать её, с чувством брезгливости выплёвывая непрожёванные кусочки ...

– Странно, очень странно! – произнёс с удивлением нотариус Венедикт Ипполитович Стародубцев, не обращая внимания на то, что его очки начали неудержимо скользить вниз по переносице. Уткнувшись пластмассовыми упорами в картофельный кончик носа, «вторые глаза» прекратили своё дальнейшее движение, избежав таким образом участи упасть кувырком на стол ...

Стеклянные двери в вагоне метро со строгой надписью «Не прислоняться», рассорившись в очередной раз на станции, шумно разбежались в разные стороны. Если бы они могли бить посуду – били бы, если бы они могли обзываться друг на друга – обзывались. Но ни того, ни другого друзья, выкрашенные снизу в жёлтый цвет и двигающиеся исключительно на полозьях, делать не умели. Они были скованы рамками и правилами, подчиняясь исключительно машинисту, управляющему составом ...