Программы. Глава девятая

В самом углу моей комнаты тихо жужжал не выключенный на ночь компьютер. Маленький пластмассовый трудяга – вентилятор всасывал местный борисоглебский воздух, перемалывая его своими вогнутыми изящными лопастями. Созданные и охлажденные им потоки направлялись на материнскую плату, давая ей почувствовать заботу и внимание к себе. «Материнка» связывала мышку, клавиатуру, дисплей и ещё много чего в единый клубок, и как настоящая мать, создавала положительную и уютную атмосферу в семье. Сама при этом не выпячиваясь, она скромно выполняла своё предназначение, ниспосланное свыше.

Квадратные и прямоугольные клавиши на чёрной клавиатуре подсвечивались томным и мечтательным светом, заманивая меня пощекотать их подушечками пальцев, создавая очередной программный код. Циферки и буковки, знаки и символы, ожидая сигнала, готовились взяться за руки, чтобы соединиться в суперлогическом хороводе. Пройдя сквозь всевозможные арки преобразований, они намеревались предстать перед Создателем во всей своей красе программами, сайтами или приложениями.

Ещё сонными глазами я смотрел на это великолепие технического прогресса, понимая, что именно по такой дороге, устланной ноликами и единицами, человечество пытается дойти к чему-то большему. Совершить тот скачок в развитии, которого оно не совершало веками. Хотя есть вероятность, что это «большее» может людей и сгубить.

Римляне, дошедшие до Гобустана, которые явились ко мне в предыдущем сне, были, с одной стороны, так далеко. Почти две тысячи лет отделяло их от нашего компьютерного века. Но, с другой стороны, я распрощался с воинами Цезаря только что, буквально несколько секунд назад.

В начале пробуждения границы между сном и явью стирались до состояния папиросной бумаги. Через её тонкие прожилки просвечивали две реальности, которые практически касались друг друга. Сущности из одной Вселенной в один прыжок могли перескочить в соседний, чужой мир и там, за границей, раствориться среди инородных тел. И что тогда можно было называть реальностью, а что вымыслом Морфея?

Но это состояние прозрачности между двумя мирами длилось совсем недолго, через пару секунд всё встало на свои места.

За окном светало, и из памяти начали быстро вываливаться куски воспоминаний о сновидении. Лучики света, карабкаясь сверху вниз по водосточной трубе, проникали в мою комнату. Им было простительно. Ведь вестникам утра был неведом закон всемирного тяготения. Для людей низом считается Земля, а вверху располагается Солнце. Для посланников жёлтого карлика всё было наоборот. Координаты имеют разные точки отсчёта. Их относительность изначально заложена Господом Богом, чтобы зарождать сомнения в умах учёных.

Сегодня был понедельник, но, к счастью, мне не нужно было идти на работу. Я отпросился у начальства ещё в пятницу, чтобы дома в тишине посидеть над разработкой обновлённого сайта завода.

Прогресс движется так стремительно, что некоторые вещи, раньше представлявшиеся сверхсовершенством, завтра покажутся анахронизмом, устаревшей моделью машины, которая встала посередине дороги и не даёт другим двигаться вперёд. Затор, пробка, гудки свежих чистеньких авто просто заглушают действительность, не дают опомниться, обернуться, поразмыслить. Может, в стареньком кабриолете не все детали плохи, его можно починить, преобразить, переодеть и пустить заново на трассу?

Но время, время... Скорее, скорее! Не нужно обращать внимания на рухлядь! Пусть даже этот хлам и пропитан уникальной конструкторской мыслью и имеет большой опыт. В сад его, на покой, нам тесно на одной дороге с ним. Он нас позорит… Вот и всё! Заканчивается одна жизнь и начинается другая…

Так получилось и с сайтом. Года три назад он считался «на уровне», но с появлением новых гаджетов и отходом от традиционных стационарных компьютеров портал завода перестал влезать в рамки миниатюрных экранов смартфонов. Ну не мог он складываться, подстраиваться, убирать ненужный контент для нового поколения пользователей.

Но я, слава Богу, не был ни ретроградом, и ни человеком, который смотрит только вперёд. Я частенько, даже, можно сказать, постоянно, оглядывался назад. Ведь, как известно, именно в прошлом заложены ростки будущего. Сайт завода нужно было сделать респектабельным и удобным. Я принялся его чинить и перестраивать. Понедельник как раз подходил для начала нового проекта.

В моей однушке, возле круглых часов с римскими цифрами, по старинке, висел отрывной календарь образца советских лет. Такие ещё выпускают наши типографии. Именно он мне указывал, какой сегодня день. Ровно в двенадцать ночи, когда стрелки часов с тоской космических странников, помимо их воли оставленных дома, смотрели вверх, я отрывал один листочек от календаря.

Перед тем, как скомкать и выбросить бумажку в мусорную корзину, мне почему-то надо было перечеркнуть лист ручкой крест-накрест. Это было давней привычкой. Таким образом я заканчивал день и отправлял его в прошлое.

Тем временем пятно солнечного зайчика уже подползло к цифре «двадцать шесть» на календаре. Мне показалось, что она даже зажмурилась от яркого луча. Но тут же, встряхнувшись, арабские символы «два» и «шесть» мгновенно приободрились, округлив свои пузатые бока, будто выпили тонизирующий турецкий кофе. День начался, и с наслаждением проголодавшегося ребёнка начал проглатывать секунды и минуты от сегодняшнего тортика.

Выпив, в отличие от представителей Востока, крепкий чай и отправив в рот бутерброд с докторской колбасой, я уселся за компьютер. Экран машины, находящейся до этого в спящем режиме, сразу улыбнулся мне, обнажив рабочий стол с голубым морским пейзажем. Множество иконок, сгрудившихся с левой стороны монитора, приготовились, словно римские воины, исполнять все приказы центуриона, даже если они приведут к их уничтожению. Смерти нет – программы на моём компьютере знали это точно. Отправка в корзину, полная их очистка из сетчатой ёмкости не ставит точку, а превращается в многоточие с последующим восстановлением. Даже если для нового рождения понадобятся годы доработок.

Но сегодня я не собирался ставить себе такую задачу – очистить память жесткого диска. Мне нужно было начать создание необычного, задуманного накануне детища – программы для сновидений. Обновление сайта для завода может и подождать несколько часов. Новое увлечение и яркие впечатления будоражили сознание. После разговора с Лунным и таких запоминающихся событий, пережитых во снах, мне «приспичило» разработать некий ресурс или приложение, которое помогло бы людям фиксировать сюжеты сновидений в базу. А дальше – больше: упорядочивать информацию, создавать структуру данных, открывать папки и подпапки, чтобы хранить в них описания картинок увиденных ночных иллюзий и извлекать оттуда крупицы новых знаний о себе и мироустройстве.

Программированием я увлёкся ещё с института. Языки Бейсик и Фортран стали началом любви к этому роду занятий. Тогда чёрный экран компьютера не становился светлым, а оставался тёмным всё время в процессе работы. Первые команды, первая трескотня машины, выдающая результат простых операций белыми мерцающими буквами… И дело было не только в зачёте, который препод по информатике ставил тогда за наше рвение. Просто хотелось прикоснуться к чему-то высшему, Божественному, хотя в Советском Союзе мы, в большинстве своём, не верили в Бога.

Уход в воспоминания прервала правая рука, которая несколько раз дернулась на автомате, чтобы вернуть из ночной спячки компьютерную мышь. Сознание моментально вернулось к хвостатому созданию, отобразив на мониторе маленькую стрелочку. Она тут же заметалась на плоском экране, копируя движения руки.

Открыв браузер и несколько программ для вёрстки, я приступил к сладостной процедуре создания компьютерного кода…

Сновидения... Неужели сны можно заранее запрограммировать? Ответ на этот вопрос я искал несколько лет. Теперь, видимо, настало время вплотную заняться решением интересной задачи. Пусть даже по-дилетантски, не имея никаких наработок и аргументов в пользу своей идеи. Ни научных трудов, ни знаний, ни необходимых приборов… Ну и пусть! Зато есть желание и мысли. Мысли, которые, сколько я их ни отгонял, всё равно двигались в этом направлении, находя свою дорогу – дорогу создателя. Мы все – дети Всевышнего, и в нас заложен его ген – ген Творца.

Умиротворяющее клацанье клавиш прервали два выскочивших друг за другом окошка внизу монитора. На одном была круглая аватарка девушки со светлыми волосами с надписью «Мара», а на другом – фотография темноволосой представительницы слабого пола с заголовком «Соня». Они «постучались» ко мне в друзья через «Скайп» – всё ещё популярную, но уже сдающую свои позиции программу, обеспечивающую текстовую, голосовую и видеосвязь через Интернет.

Забыть о двух подружках было невозможно. «Они меня и здесь достали», – подумалось мне. Хотя особого раздражения не было. Я уже смирился, что девушки возникают то в моих снах, то в реальности. Страницы их профилей заканчивались большими жёлтыми смайликами, радостно махающими мне ладошкой. Такими круглыми улыбающимися карапузиками с тёмно-фиолетовыми глазами-пуговками. Эти глазки располагались друг к другу так близко, что в один момент могли бы сойтись в один большой «циклоповидный» глаз.

Я несколько задумался. Добавить девушек в свои контакты или отклонить настойчивую просьбу? Но любопытство превысило желание сохранить свой покой и уберечься от незваных гостей и, нажав на левую кнопку, я занёс Марину и Софью в свой список контактов.

У них что-то крякнуло. Показалось, что до меня донесся этот короткий звук оповещения на их компьютерах или на каких-то иных устройствах. Интересно, а что за аппараты у них сейчас стоят и работает ли Wi-Fi в мире сновидений?

– Привет! -– написала мне в чате Марина. Впервые одна из подружек обращалась ко мне напрямую. Раньше я был для них лишь безмолвным объектом для обсуждений. Сейчас же почувствовалось стремление к диалогу. Видимо, обратная связь и там должна существовать.

– Доброе утро, путешественник! – тут же выскочило второе сообщение, уже от Софьи.

– Приветствую Вас! – написал я в стиле легионера. Видимо, какая-то часть центуриона Римской империи всё еще оставалась во мне. Для того чтобы не терять время на открытие нескольких окон в скайпе, я занёс подружек в один чат.

– «Верьте аль не верьте, а жил на белом свете Федот-стрелец, удалой молодец. Был Федот ни красавец, ни урод, ни румян, ни бледен, ни богат, ни беден, ни в парше, ни в парче, а так, вообче…», – процитировала Мара начало сказки «Про Федота-стрельца, удалого молодца», созданной актёром Филатовым.

Я вспомнил слова из сценария пьесы, и память перенесла меня в Баку, в МЭТ – самодеятельную театральную студию на Баилово – посёлке на окраине города. Я посещал её некоторое время в конце восьмидесятых. Стремилась ли Марина задеть меня этими словами? Было неясно.

Какие эмоции хочет вложить человек в разговор при виртуальном общении? Интонацией голоса мы показываем своё отношение без проблем. А если передаётся только текст? Конечно, для данной цели созданы эмодзи – плачущие, смеющиеся, гневающиеся личики, заменяющие нас в цифровом мире. Насколько они – это мы? Располагающиеся в написанном, распихивающие локтями слова, выплёскивающие наше настроение в жестокую Вселенную, построенную исключительно на логике? Непонятно!

А может, так и надо? Собрать все наши сомнения, тревоги, радость и разложить это богатство по полочкам. Только, единственное, я бы попросил оставить в покое нашу душу. Она – загадка, но не каждая загадка хочет быть разгаданной.

– Ну что, вспомнил?))) – не унималась Мара. Смайлики, которые она отвесила в конце вопроса, говорили о том, что она улыбается во весь рот.

– Конечно, он всё помнит, – вступилась за меня Софья.

– Как всё? Он не помнит даже, как на самом деле нас звали, – сомнения в моей дееспособности одолевали язвительную девушку, – поэтому он назвал нас Мариной и Софьей.

– А тебе какая разница, как он будет нас называть в своих снах? – Соня по-прежнему была за меня. Ей бы сейчас римский щит, кольчугу и меч. Она бы вмиг пошла на свою подружку-оппонентку, как центурион Люций Юрий Максим, – важно, что мы живём в его сновидениях и можем влиять на него, помогать и общаться.

– И не только в снах, – Мара, несколько смягчившись, уточнила слова Сони.

– Девчонки, я всё помню! – написал я в ответ спорящим друг с другом собеседницам. Поставленный в конце восклицательный знак означал, что громкость моего голоса повысилась, – хотя, признаю, некоторые детали пока скрыты.

– Сон – это тот же театр, только театр наоборот. Если на обычной сцене несколько человек показывают представление для множества людей, – писала мне Соня в окошке чата, – то в сновидении множество актёров играют для одного единственного зрителя. И кто он в этом маскараде – простой зритель или режиссёр, решать спящему.

– И программу ты должен написать так, словно директор театра расставляет всех по своим местам, – строго продолжала Мара. Я даже как-то физически почувствовал её назидательный тон, – работники, начиная от сценариста и заканчивая костюмером, должны представлять, что они делают, какие у них обязанности в этом царстве Морфея.

– О чём вы, девчонки? При чём здесь служители Мельпомены и сны? – задал я удивленный вопрос Марине и Софье.

Вдруг в дверь постучались. От неожиданности я подпрыгнул в кресле. Хотя сами по себе стуки были вкрадчивыми, еле слышными, можно сказать, даже интеллигентными. Они больше напоминали мне азбуку Морзе, чем обычный факт оповещения о том, что кто-то стоит за дверью и просится внутрь.

Я услышал сначала быстро – «тук-тук-тук», потом медленно «туук-туук-туук», затем опять быстро – «тук-тук-тук». Кто был радистом или занимался раньше, в Союзе, в ДОСААФе, ну, в крайнем случае, был разведчиком, тот мог догадаться, что это обычный сигнал «SOS», передающий фразу «Спасите наши души».

Именно такого перебора старалась придерживаться Елена Петровна, когда стучалась к соседям в общежитии. Сразу было понятно, что к нам хочет зайти мадам Браварник. Я моментально вспомнил, что вчера вечером просил её принести свои дневники, касаемые снов. Мне было интересно, что думает Лëля о сновидениях и обо всём, что с ними связано. Возможно, какие-то мысли Елены Петровны я смогу применить в будущей программе. Хотелось получить как можно больше информации не только с позиции традиционной науки, но и от мистических знаний. Того зыбкого облака, которое окружает понимание снов и накидывает на них одеяние таинственности. Я открыл дверь.

– К вам можно, молодой человек? – застенчиво попросила разрешения войти бабушка. Она была одета в тёмный халатик с большими бордовыми розами. На ногах мягко и уютно располагались голубые тапочки с круглыми розовыми бумбонами. Казалось, что именно они являются для Елены Петровны движущей силой, которая позволяет ей передвигаться по общежитию. Пушистые шарики, наполненные каким-то неизвестным газом, отрывают женщину от земли и несут туда, где её сверхъестественные знания особенно нужны.

Сегодня объектом обмена оккультной информацией был я, и Браварник радостно, но деликатно вплыла в мою комнату, держа в руках несколько своих дневников. Они были аккуратно перевязаны крест-накрест тёмной бархатной тесёмочкой, что делало их ещё более притягательными и загадочными.

– Проходите сразу на кухню, Елена Петровна, будем пить чай, – приглашая бабушку побеседовать в тёплой обстановке, я мимоходом нажал на правый верхний крестик в окне программы «Скайп». Мне было неудобно перед гостьей общаться ещё и с Соней и Марой. Они поймут, ещё молодые. А старость надо уважать, тем более именно я был инициатором нашего разговора с Лёлей.

Стрелки часов с грустью перевалили за двенадцать дня и, обречённо вздохнув, начали опускаться вниз по кругу. Где-то там, стоя на цыпочках, отталкиваясь пяточками от центральной шестерёнки, две подружки из сна, видимо, подслушивали наш разговор с Браварник.

Гостья, положив в поданный мною стакан с чаем три ложечки сахара, начала медленно помешивать темноватый напиток. Белоснежные крупицы, растворяясь в жидкости и меняя сладковатость окружающей среды, плели мистическую паутину. В её сети должны были попасться зёрна рационального, которые я смог бы использовать в программе.

– Сны бывают разными, – начала разговор Браварник, постепенно развязывая тесёмочки и освобождая из плена свои дневники, – Пустые сны – это несвязный коктейль из образов, картинок и воспоминаний. Их надо воспринимать как «мыльные оперы», наводнившие телевидение в наши дни. Посмотрел и забыл. Другие – это сновидения со смыслом, где наше духовное «Я» раскрывается, как бутон розы на рассвете.

В подтверждение своих слов Елена Петровна достала старый коричневый альбом. Сзади крепилась твёрдая основа, необходимая, по-видимому, для рисования при отсутствии стола. К обложке был приклеен прямоугольный листок, на котором каллиграфическим почерком синими чернилами было написано «Мои сны». Буковки, выведенные, по-видимому, ребёнком, наклонялись вперёд, будто и вправду находились в полусонном состоянии.

Раскрыв дневник, бабушка невольно показала время начала ведения записей. На внутренней стороне обложки размещалась потрескавшаяся открытка со Сталиным. Он приветственно махал рукой кавалеристам, скачущим на конях и восторженно поднимающим вверх шашки. На следующей странице была нарисована карандашом распустившаяся алая роза с острыми и нереально длиннющими шипами.

На заднем фоне виднелась неполная луна, закрашенная тёмно-синим карандашом. Вечный спутник Земли чем-то напоминал мадам Браварник. Видимо, от него исходил точно такой же флёр загадочности. Генералиссимус Советов навеял бабушке мысли, которые она тут же вылила на меня.

– Вообще-то, по большому счёту, сновидения – это борьба. Вечное противостояние нашей внешней животной сущности и внутреннего духовного «Я». На поле брани снов силы примерно равны. От того, кто в этот момент сильнее, зависит, какое кино увидит спящий.

Если победителем в схватке окажется животное, то и сновидение будет как у животного – бессистемное и размытое, словно мусорное ведро.

В обоснование своих слов бабушка показала указательным пальцем на моё ведро с аналогичным содержимым, стоящее под мойкой.

– А если духовное у человека набрало силу, то и сон будет со смыслом, – конец пальца-«указки» плавно переместился вверх, обозначая направление, откуда будут браться сверхъестественные пророческие сюжеты, – в этот момент Эго человека соединяется со всеобщим информационным полем. Оттуда, как из мировой библиотеки, сновидение будет черпать глубинные значимые картины.

– Вам подлить чая? – мой взгляд упал на чашку Елены Петровны, уже наполовину опустошённую.

– Спасибо, спасибо, – улыбнулась бабушка, – не утруждай себя. Я побегу уже, а ты почитай мои опусы.

Браварник нежно положила ладонь на свои дневники, как бы прощаясь с ними. Я закрыл за ней дверь, оставив два подхода ко снам устраивать ипподромные скачки в моём мозгу. Пылища поднялась такая, что захотелось закрыть глаза и ненадолго переместиться в мир спокойствия и душевной теплоты...