Вера

В себе найдя крупицу веры, Я Землю радостно приму В свои секретные пещеры, Чтоб растопить в них злую тьму.

И кровь златая просочится, Тропинкой побежит средь слёз. И вера светом возродится В запутанном потоке грёз.

А сорок дней как не бывало, Вернулся путник в города. В нём вера в Бога клокотала, Как Вифлеемская Звезда.

По вере каждому воздастся, По доброте и по уму. Вам будет на земле казаться, Что вы приблизились к нему.

Я верую, во что я сам не верю. Молюсь, сомнения испив до дна, Впустив в свой разум ненадолго зверя, Чтоб Бога ощутить в душе сполна.

Я верою умоюсь родниковой, Неверие отвергнув поутру. И, запахнувшись молча в плащ холщовый, Скажу, что никогда я не умру.

Но мы не те, кто изменяет веру Простым и скучным росчерком пера. Мы скопом все взберёмся на галеру И будем плыть, друг дружку матеря.

– Но мне же надо во что-то верить? – продолжаю я полемику, – человек без веры – пустое место. – Так поверь наконец, кто тебе мешает? – с явным раздражением произносит он.

Это делает Он, которого ты до этой самой минуты отвергал, веря в красное знамя с серпом и молотом. Но Всевышний не хочет, чтобы ты потерял веру в солдат, марширующих на Красной площади, в Кремлёвский перезвон, в бесконечные поля, усыпанные пшеницей и рожью, в заводы, надувающие щёки и выводящие из-под конвейера машины. Он не хочет, чтобы загнанный в угол человек отвернулся от того, чем он раньше гордился, чему радовался. Бог стремится быть всегда рядом с тобой – тихо и незаметно, и даже тогда, когда на параде ты проходишь возле трибуны и на ней стоит великий Сталин.

Вера, вера охватывала Ларису, Екатерину и Виктора. У Ларисы была при смерти мама, поражённая неизлечимым раком. От Виктора ушла жена. Жизнь мужчины после этого, казалось, закончилась, хоть в петлю лезь. У Екатерины была ситуация попроще. Она всё ещё в свои тридцать пять лет не могла найти своего суженого. Не смертельно, но малоприятно.