Рассказы о музее

Смысл жизни сидел на отутюженной дождём и ветром, ласково нагретой солнечными лучами площадке, расположенной на самой вершине отвесной скалы. В задумчивости всматриваясь вдаль и не испытывая ни малейшего страха перед высотой, он, свесив ноги вниз, болтая ими, разгонял воздушное прозрачное месиво подпирающей скалу пустоты ...

В полудреме погрузив днище и винты в воду, гидрографическое судно «Михаил Сотников» отдыхало у причала военно-морской базы Каспийской военной флотилии. Дислоцированный на Апшеронском полуострове в городе Баку, флот защищал южные морские рубежи Союза – государства, в котором даже такие небольшие суда, как «Сотников», были пронизаны идеями высшего порядка ...

«Сглазили. Ей Богу, сглазили», – прошептал про себя Митрофан Кузьмич, распластанный в постели, прислушиваясь к полнейшей разбалансировке своего человеческого скафандра. Болело, тянуло, поджимало буквально везде, будто ранее сверхпрактичная одежда, идеально подогнанная под мужчину, стала внезапно в каких-то местах мала, в других – растянулась до безобразных размеров. Там, где ещё лет двадцать - тридцать назад явно проявлялись шашечки, как у быстроходного элитного такси, выпер кругленький животик, похожий, ну, если не на футбольный, так точно на гандбольный мяч ...

Уцепившись крошечными ручонками за невидимые нити, тянущиеся с самых небес, полчища снежинок медленно спускались по ним, как по канатам, вниз, на землю. У каждого пушистого кристаллика за спиной висел рюкзачок, в котором он нёс душу некогда умершего человека. Так случилось, что именно сегодня свыше поступило указание на мгновение соединить несоединяемое и закрыть глаза на существование незыблемых границ между двумя мирами. Дозорные, наряженные в ангелов и демонов, демонстративно отвернулись от снежных диверсантов, преодолевающих контрольную полосу. А белые мошки ëжились и цепенели от самой мысли, что сзади находятся сгустки неизведанной энергии, впитавшие в себя переживания и эмоции множества поколений людей, живших веками на планете Земля ...

Электричка «Москва – Петушки», отдохнув буквально секунд двадцать на остановке «Платформа 105-й километр», с железным поросячьим визгом понеслась к станции «Покров». Немногочисленные пассажиры начали медленно подниматься с тёмно-коричневых сидений, скрипя коленками и распрямляя изогнутые в дугу позвоночники. Ещё бы, любой шарнирно-рычажный механизм, даже такой выносливый, как человеческий, после двухчасового неподвижного положения реально может застояться ...

В полутёмном бункере, в который свет с трудом проникал через маленькое окно, расположенное практически под самым потолком, горстка эмоций склонилась над картой Мира. Страх, крепко сжимая потными руками деревянную указку, водил ею по бумаге, производя неприятный скрипучий звук. Каждый раз, когда другие кривились от волн, щекочущих их оголённые нервы, он натягивал на себя испуганное личико, будто оправдываясь: «Простите, я не нарочно…» ...

– Вот, посмотри, всё до гениальности просто, – воскликнул четырнадцатилетний прыщавый Гордей, заметив недоверчивый и ухмыляющийся взгляд одноклассницы Дианы. Она сидела в купальнике на берегу моря на сером пледе в цветочек, расстеленном на тёплом жёлтом песке. Казалось, её чёрные смоляные волосы притягивали лучи света, часть из которых, скользнув по чёлке, погружалась в зелёные глаза девочки. Она разглядывала, щурясь, силуэт своего друга, закрывающий почти половину огненного солнечного блюдца ...

Вечно беспокойная, нескромно упиваясь собственным непостоянством, одинокая Душа прыгала из одной сущности в другую. Она искусно находила целое там, где её собратья, такие же частички Божьей печати, обычно проходили мимо в поисках свободного места для соединения материального и духовного начал ...

На чердаке старого дома, в самом дальнем углу, в пожелтевшей от времени и сырости коробке лежал потрескавшийся чемодан странной формы. С одной стороны, его крышка, изогнутая буквой «Л», указывала, что в чемодане хранилось что-то очень специальное. Но судя по тому, что он располагался среди заброшенных вещей, содержимое жителя коробки в двадцать первом веке оказалось никому не нужным ...

– Толян, Толян! – во всю глотку кричал Яшка, глядя вверх и стоя в самом центре одесского двора-колодца, дома которого, нахмурившись и прижавшись друг к другу плечами, стояли чётко по кругу. Они, с укором смотря на чумазого мальчишку в пыльных брюках, прямо-таки напоминали старых евреев-соседей: дядюшек Мойшу, Натана Израилевича, Гершеля и Шлëму, проживающих аккурат на первых этажах в крошечных квартирах. Их жилища были настолько малы, что нужно было обладать богатой фантазией, чтобы представить, что кто-то в них вообще может жить. Но ничем не прикрытый дух уюта, сочившийся из входных дверей, в корне убеждал сомневающихся граждан в обратном ...