Рассказы о земле

Иногда события, происходящие с нами, кажутся простыми и понятными, словно лежащие в картонной коробке двадцать деревянных кубиков – пять по горизонтали и четыре по вертикали. Можно при желании развернуть, но всё равно, как ни крути, получается двадцать. Надпись на коробке – «Азбука», нанесённая ещё в советские времена, осунулась и стала менее заметной, словно старушка, отдавшая свою красоту беспощадному и жестокому времени. Яркие краски испарились в воздухе, и на плёнке воспоминаний осталось только чёрно-белое кино. Даже звук куда-то пропал, размашисто размазывая тишину по светлому экрану в кинотеатре ...

Усталая кукушка, высовывая свою серую мордочку из деревянного часового домика и стараясь, не дай Бог, не запнуться, накуковала домочадцам двенадцать часов ночи. Старый, уже, можно сказать, дряхлый день заканчивался, уступая место красноротому розовощёкому дню-младенцу, который ещё не окрепшими ручонками учился перебирать секунды на верёвочке, протянутой между бортами его кроватки ...

– Вот, посмотри, всё до гениальности просто, – воскликнул четырнадцатилетний прыщавый Гордей, заметив недоверчивый и ухмыляющийся взгляд одноклассницы Дианы. Она сидела в купальнике на берегу моря на сером пледе в цветочек, расстеленном на тёплом жёлтом песке. Казалось, её чёрные смоляные волосы притягивали лучи света, часть из которых, скользнув по чёлке, погружалась в зелёные глаза девочки. Она разглядывала, щурясь, силуэт своего друга, закрывающий почти половину огненного солнечного блюдца ...

Он понимал с пронзительной искренностью, такой, что готов был поставить тысячи подписей после одной-единственной мысли: «Она нужна мне как никто и ничто другое». Не ради того, чтобы Она каждый день накрывала ему завтрак, готовила обед и ужин, стирала и убирала в доме, а для того, чтобы сохранить то невидимое существо, которое взяло однажды их обоих за руки и соединяло теперь друг с другом крепче массивной железной цепи ...

Приложение по вызову такси, принадлежащее известной поисковой системе, радостно известило через смартфон, что серая «Тойота» с запоминающимся номером 969 уже ожидает меня на пересечении улиц Садовая и Мира. Не прошло и двух минут с момента заказа, как машина, сделав невероятный разворот прямо перед моим носом и нереально выгнув колеса, встала, как вкопанная. Прижавшись передом к земле и подняв немного капот, она будто бы выпячивала заднее стекло, на котором был наклеен довольно объёмный текст ...

Я гулял по набережной, стараясь не спешить – медленно передвигая ногами и сократив до минимально возможного количество плиток, которое заглатывал мой шаг. Рядом, не отставая ни на сантиметр, плелась мысль, привязавшаяся ещё возле почты и с тех пор ни за что не желающая меня покидать. Она была похожа на пушистого кота, тёмно-серая шерсть которого отливала голубизной. Волосинки налезали на все части кошачьего тела в таком изобилии, что хотелось проверить, есть ли под ними вообще животное ...

Задачка со множеством неизвестных. Сколько личностей живёт в одном человеке? Одна, две… пять? С разными характерами, с абсолютно уникальными желаниями, и даже тараканы в их головах отличаются по цвету и размеру. Может быть, кто-то из них сегодня умрет, а кто-то – на радость других – родится ...

Пустота накрыла меня внезапно, без предупреждения, выбежав из-за угла. Она вытащила огромный револьвер, заряженный пустыми пулями, и – «Бах!» – выстрел. Серебристый металл с запахом оружейной смазки вонзился в моё сердце. Разорвавшись, пуля выпустила наружу миллионы прозрачных микробов, от которых веяло холодом и бездушием. Микроскопические твари вцепились в мою плоть и с победоносными криками начали целенаправленно поедать её, с чувством брезгливости выплёвывая непрожёванные кусочки ...

Что ещё надо людям? Мне, тебе, вот тому парню, спешащему на работу? Той женщине, накрывающей семье на стол? Влюблённой парочке, которая сидит на скамейке в парке и держит друг друга за руки? В небе проносится самолёт, гудя и сверкая крыльями. Он уносит пассажиров далеко-далеко, за много километров от места посадки. Скоростной поезд «Москва–Новороссийск» несётся на всех парах на юг России, везя отдыхающих на море. ...

Бог создал Землю за семь дней. И это было началом той дороги, по которой мы топаем своими маленькими ножками до сих пор. Сказки? Не знаю. Но с чего-то всё это началось, и может быть, когда-то, в один из пасмурных дней – закончится. Опустятся флаги. Надувая щёки, вскинув подбородки вверх, протрубят в последний раз горнисты. Пройдут маршем по брусчатке человеческие полки. Матери уронят слезинки, вытирая глаза узорчатыми платочками. С космодрома развернётся рой серебристых звездолётов. Они, сделав прощальный кружок вокруг кругленькой Земли, исчезнут в чёрном как сажа космосе, чтобы там за много миллиардов парсеков найти новый дом для людей ...

Правда, похожая на гранёный горный хрусталь, играла на солнце многочисленными плоскостями. Подставляя под тёплые сверкающие лучи то один бок, то другой, она старалась не обделить вниманием ни одну часть своего миниатюрного грушевидного тельца ...

Настанет день, когда люди полетят. Не на самолётах или вертолётах, не на воздушном шаре, не с помощью каких-либо технических средств, а просто – по желанию сердца. При этом – не расставляя руки, не махая ими, имитируя крылья, а просто оторвутся от земли, поднимутся на пару десятков метров – и вперёд! Тихо, спокойно, без звука, без гудения моторчика сзади, как у Карлсона ...

Февральский мороз сковал в своих крепких объятиях улицы и площади Москвы, заставляя жителей плотнее натягивать на головы шапки и отгораживаться от холода длинными вязаными шарфами. Снег то валил хлопьями, укутывая город в белоснежную шубу, то неожиданно прекращался. Наступало затишье. Будто там, наверху, кто-то неожиданно закрывал заслонку в гигантской трубе, производящей нежные шестиугольные крупицы ...

В те давние времена, когда ещё не было сотовых телефонов и компьютеров, Интернета и Wi-Fi, когда мышка была мышкой; а по экрану нельзя было водить пальцем, иначе он испачкается; на продуктовых рынках помидоры с картошкой, огурцы с яблоками взвешивали не на электронных весах, а на обычных, с гирьками. На одну алюминиевую тарелку ставились пузатые грузики, а на другой размещался товар. Если носы железных уточек соединялись, то это означало, что вес определен и пора рассчитаться за покупку ...

Выпученные бесцветные глаза бокс-манекена Германа с тоской смотрели на узкое подвальное окно тренажерного зала. В нём виднелись мелькающие ноги прохожих на фоне проносившихся автомобильных колёс, которые в клочья разрывали воздух и поднимали золотистую пыль. В зависимости от времени года в окно с интересом заглядывали то любопытные снежинки, строящие неподвижному истукану противные рожицы, то склизкие и противные капельки дождя, со звоном разбивающиеся об асфальт. Вдоволь порезвившись, хрустальные крупицы, отряхнувшись, деловито исчезали в узких проходах городских водостоков, оставляя за собой лишь мокрые серые пятна ...

Тёмные прямоугольные брусчатые камни, крепко держа друг друга за руки, лежали на площади, названной за её красоту Красной. Сегодня, седьмого ноября одна тысяча девятьсот сорок первого года от Рождества Христова, им было холодно и неуютно под падающим снегом, который прямо-таки валил с небес на мостовую ...

Три закадычных друга лет двенадцати сидели на длинном бревне возле дома дяди Васи – местного фельдшера – и с хрустом уплетали чипсы, запивая их кока-колой. Треск от ломающихся под молодыми зубами тонких ломтиков высушенного картофеля стоял такой, что даже собаки из ближайших домов притихли, с тревогой поджав уши ...

Кряхтя, скрутившись в три погибели, почти сидя на карточках, я смотрел в замочную скважину в старой обшарпанной двери. Куски краски отслаивались от деревянной поверхности и падали мне на кроссовки, замызгивая завязанные бантиком белые шнурки. Отвергнутая сущность краски пыталась хоть как-то остаться в памяти, а не сгинуть бесследно, растоптанная проходящими мимо людьми ...

Обычный, ничем не примечательный рыжий таракан, вобравший в себя за миллионы лет гены бесчисленных предков, вальяжно отдыхал в ванной комнате в квартире на пятом этаже хрущёвки. Сотни домов спального района, такой же стандартной постройки, стояли вокруг в многомиллионном городе – столице страны, занимающей одну десятую часть суши на планете Земля. Шёл двухтысячный год от рождества Христова – Человека-Бога. Существовал ли на самом деле Иисус из Назарета, или это выдумка, таракану было неведомо. Да и к тому же вопросы веры не умещались в мозгу крошечного представителя местной квартирной фауны. Он смотрел на мир просто, без изысков, с тараканьей точки зрения ...

Что есть силы надувая щеки, да так, что на них выступил розоватый румянец, Никитка Соколов сидел во главе большого праздничного стола. Сегодня ему исполнилось ровно пять лет. От переизбытка внимания у «парня» покраснели даже уши, превратившись в два локатора, ощупывающие пространство вокруг. Казалось, что они порой даже шевелятся, настраиваясь на ловлю сигналов радости, посылаемых окружающим пространством. Вселенная крутилась в этот день вокруг малыша, разгоняя космические частицы, которые, наигравшись в водовороте, медленно опускались вниз, превращаясь в кристаллики счастья ...

Имена, имена, имена: Тараненко Фёдор Иванович, Тараненко Григорий Тихонович, Тараненко Екатерина Анисимовна… Их много – более полусотни, только одних Тараненко, в трёхмиллионной базе жертв политического террора. Краткие строки: год рождения, арестован, репрессирован, приговорён, реабилитирован. Сухо, чётко, по-военному. Но почему-то от этой скупости данных начинают болеть зубы и пересыхает во рту ...

Ночь. Темно. Тишина. Самое время произнести молитву – «Отче наш, сущий на небесах...». Так захотелось. Я сегодня решил не искать трудностей, а пойти по испытанному пути, который до меня выбрали миллиарды людей по всему свету. Доходила ли их молитва до адресата? Будут те, кто скажет, что это пустая трата времени. Другие, с горящими глазами, полными любви, возьмут меня под локоток, отведут в угол комнаты и молча, смотря прямо в глаза, многозначительно кивнут головой ...

Она стояла на Радужном мосту. Они бежали ей на встречу. Она улыбалась. Они радостно виляли хостами. Там были все. Все, с кем она когда-то рассталась. Все, кого она до сих пор любила. Но Бог сказал: «Ещё не пришло время» и преградил им путь. Они жалобно заскулили. Затем скулёж превратился в возмущённый лай. Налаявшись, они завыли, задрав головы кверху. Да так завыли, что небеса вздрогнули и прослезились ...